Грузовой лифт - Страница 20

При имени дочери слезы выступили у нее на глазах, я видел, как они собрались на кончиках ее длинных ресниц, а потом потекли по красивому лицу, искаженному гримасой боли.

— Затем вы вошли в салон, на этот раз настоящий, для того, чтобы убить своего мужа. Кстати, я не совсем понимаю…

— В полдень он съел шоколадные конфеты с фенобарбиталом, которые я ему подсунула. Фенобарбитал состоит из множества разных компонентов, которые быстро растворяются в организме и действуют как снотворное. Хорошо рассчитав дозу, можно держать человека в состоянии сна долгие часы…

Слабая улыбка на мгновение осветила ее лицо.

— И вот…

— Он спал?

— Да.

Она прекрасно знала, о чем я думаю. Если когда-нибудь все раскроется, суд не найдет для нее смягчающих обстоятельств. Она хладнокровно после долгой и тщательной подготовки убила спящего человека.

— Я вызываю у вас страх? Вы думаете, что я монстр?

Я пожал плечами.

— Я не тот человек, который может судить вас.

Медленно, как в кино, она протянула мне руку, и мне показалось, что все начинается снова. Я схватил ее руку и сжал.

Я молил небо, чтобы нам дали хоть несколько минут передышки, ведь в любой момент мог раздаться стук в дверь или телефонный звонок.

— Никто не был обеспокоен его отсутствием вчера после обеда?

— Его любовница. Утром фабрика работала. Нисколько не стесняясь, она пришла к нему в кабинет, и, как я узнала через секретаршу, у них были совместные планы на вечер. Она звонила во второй половине дня, но не назвалась, спрашивала Жерома, но я ответила, что он ушел.

— Надеюсь, полиция будет в курсе этого инцидента.

— Конечно.

— Надо использовать версию самоубийства. Кстати, как отреагировали полицейские?

Она задумалась.

— Не знаю.

— Ну… как они себя вели?

— Как враги. Ничего не говорили, фотографировали, измеряли. Взяли револьвер и положили в целлофановый пакет.

— Потом?

— Запломбировали дверь салона! Мне это не очень нравится. Я думала, что если полиция сталкивается с самоубийством, то не предпринимает никаких мер предосторожности.

Это была точка зрения профана: если бы у инспекторов появились сомнения, они бы перерыли весь дом.

— Так. Вы убили его… Надеюсь, на вас были перчатки?

— Да. Но он сам выстрелил в себя. Вы понимаете? Я только держала его руку.

Как держат руку неграмотного, когда надо подписать что-нибудь. Она помогла ему подписать свой смертный приговор.

— Две капли крови попали на рукав.

— Я поняла, что эти капли беспокоили вас. Вы заволновались еще до того, как мы нашли тело. Я даже хотела уйти от вас, когда мы вышли из кафе.

Слова были жестокими, но их смягчило легкое пожатие руки.

— Что вы сделали с перчатками?

— Я их выбросила в сточную канаву во время нашей ночной прогулки, разве вы не заметили?

— Нет, — признался я жалобно.

Я хотел знать все в деталях, это дело меня невероятно интересовало, просто завораживало.

— Вы выстрелили, а потом?

— Я плеснула немного коньяку в одну рюмку, немного шерри в другую… Поставила их на верхнюю полку бара.

— Так вот почему перед тем как мы ушли, вы переставили мою рюмку с камина.

— Вы запомнили и это?

— Как видите…

— Мы разговаривали, гуляли…

— А когда вернулись, вы остановили лифт на втором этаже, а не на третьем. А чтобы я не заметил, что путь был короче, вы поцеловали меня…

— Вы думаете, что я поцеловала вас именно поэтому?

— Расскажите мне о грузовом лифте.

— Он поднимается на три этажа. Ателье устроено очень рационально. Клеят на втором этаже, а все остальные работы производят выше. Мой муж сделал так, что грузовой лифт можно использовать как обычный — он открывается и со стороны фабрики, и со стороны квартир.

— И?..

— В этот вечер я открутила кнопку на третий этаж из предосторожности. Мой гость-свидетель не должен был догадаться, что есть еще этажи.

— А как же вы нажимали на кнопку, мы ведь поднимались на третий?

— Я взяла у дочку детскую вязальную спицу — ее кончик как нельзя лучше проникает в дырочку на табло.

— Примите мои поздравления…

Я смотрел на нее, удивляясь, как такое коварство, такая изобретательность могли появиться у этой женщины.

— Я заменила лампочки на лестнице и в грузовом лифте на перегоревшие.

Теперь она торопилась рассказать все до конца. Она хотела удивить меня.

— Когда вы пришли ко мне в первый раз, держа на руках Люсьенну, я остановила лифт немного раньше, чем он должен был остановиться. Точно так же я поступила в третий ваш визит, когда с нами был тот мужчина из церкви… Знаете, почему я это сделала?

— Нет.

— Потому что наша квартира расположена не на одном уровне с ателье, а грузовой лифт приспособлен к лестнице фабрики. Поэтому, когда выходишь со стороны квартиры, нужно подняться на ступеньку. А на третьем этаже и ателье, и жилая часть на одном уровне. Я создала эту ступеньку, останавливая лифт раньше.

— Браво! В темноте это, должно быть, нелегко?

— Я тренировалась долгими ночами, когда была дома одна. Движение стало рефлекторным. Я добилась того, что останавливалась только плюс-минус один сантиметр.

Я восхищался этой женщиной, но одна фраза поразила меня: «… я тренировалась долгими ночами, когда была дома одна». Я представлял себе ее жизнь на фабрике с уродливым ребенком.

«… долгими ночами, когда была дома одна».

Да, у нее было время на то, чтобы обдумать убийство, чтобы посвятить себя достижению цели…